ПРЕДИСЛОВИЕ

“Казаки и народы Кавказа во второй мировой войне” – вторая, на русском языке, книга чешского военного историка Станислава Ауского. Первая, вышедшая в издательстве Олма-Пресс, Издательский дом Нева в 2002 году в оригинале называлась “Казаки” и была посвящена весьма злободневной проблеме, касающейся казачества, и особенно остро стоящей в нашей стране сегодня: кто же такие казаки? Что это некий реликтовый род войск, ряженые с лентами на штанах, мало-художественная самодеятельность криминала или все-таки народ? Своей глубокой и значительной книгой Аусский дает однозначный ответ – народ! Во всяком случае, и ему удается это доказать на десятках примеров, сами казаки считали и считают себя народом ( о чем, кстати, свидетельствует последняя перепись), и гражданская война в казачьих областях носила, кроме всего прочего, еще и национальный характер.

Но, то ли издатели не читают тех книг, которые издают, то ли такова уж “судьба казачества плачевна”, что все, несущее хоть крупицу правды о казаках, будет обязательно искажено и оболгано. Потому и книга “Казаки”, титульный лист чешского издания которой, факсимильно воспроизведен, вдруг стала называться “Казаки - особое сословие”. Понятно желание, некоторой части власть предержащих, видеть в лице, возрождающегося казачества, вспомогательные милицейские части. Поэтому и вкладываются немалые деньги в, изобретенное во времена ельциновского разграбления России, реестровое казачество. Поэтому изобретаются законы не только казакам не нужные, но продолжающее “расказачивание”, размывание этого самобытного этноса, в том числе и в информативном поле. Уже гуляют по стране армянские казаки, северо-западные и ямало-ненецкие…и сколько их еще вылупится на государственные деньги из внуков Щукаря и детей подземелья – неизвестно. Пока “воровайка” работает.

Коренное же, или как они теперь себя сами называют “этническое” казачество, расставаясь с идеями возрождения, с ужасом ждет того момента, когда ряженые, пока еще во многом виртуальные, казаки, с конкретными нагайками в руках, будут противопоставлены рабочим и крестьянам. И первый удар их нагайки, будет означать начало третьей волны геноцида казачества.

“Перед нами немецкая сводка о состоянии дел в провинции Краснодар на 9 октября 1942 г. Сравним ее с результатами переписи населения, проводившейся в Екатеринодарском округе в 1915 г. Тогда состав населения был следующий:

Казаки 450000 30%

3) Оставшиеся после раздела между казаками и иногородними 2086444 га земли передать в собственность государства и сдавать в аренду. Переселенцам земля не полагалась, но они могли быть использованы как сельскохозяйственные рабочие.

При проведении реформ немецким властям приходилось учитывать то обстоятельство, что три категории населения Краснодарского края (казаки, иногородние и переселенцы) были и представлены в разных рангах неравномерно. Так, например, в станице Красноармейской казаки составляли лишь 10% от общего числа жителей. *)Здесь преобладали бывшие красноармейцы, демобилизованные и переселенные на Кубань еще в 20-е годы. Советская власть не выполнила обещаний, данных бывшим солдатам, а самовольно переехать в другое место они не могли. Поэтому с началом немецкой оккупации многие переселенцы стали покидать станицы. Ожидалось, что при новом режиме почти все они добровольно уйдут с казачьих земель. Как социальная группа, переселенцы отличались крайней пассивностью и не проявляли интереса к хозяйствованию на земле ни при большевиках, ни при немцах. При Советской власти они представляли собой разношерстный деревенский пролетариат, оторванный от родных корней.

Поэтому надежды на возрождение Кубани возлагались на казаков и иногородних. Характерно, что ни в той, ни в другой группе не было настоящих лидеров. Видимо, это объяснялось постоянными чистками и массовыми репрессиями, в ходе которых уничтожались все мало-мальски независимо мыслящие личности. Тут ситуация могла измениться не раньше чем подрастет новое поколение”.

Не ожидалось, чтобы до конца войны запланированная сельскохозяйственная реформа принесла населению ощутимые результаты. Немцы объясняли это рядом причин. Во-первых, сельскохозяйственная техника, необходимая для обработки на Кубани больших площадей земли либо устарела, либо вообще была уничтожена. Во-вторых, Краснодар находится в тылу; поэтому львиная доля будущего урожая пойдет на нужды немецкой армии. Кроме того, значительная часть трудоспособного населения находится на фронте. Предполагалось, что в будущем на Кубани будут преобладать крупные частные и государственное аграрные предприятия, причем большая часть их будет специализироваться на зерновых культурах.

2. Обеспечить бесперебойное снабжение Империи зерном.

4. Оставить леса в собственности государства.

*) В 1992 году, при установке Памятного креста в станице Красноармейской, присутствовало всего 5 казаков – оставшихся в живых, коренных жителей этой станицы, приехавших из Воркуты, Москвы и Канады. Сегодня в станице Полтавской (Красноармейской), возникшей из Полтавского куреня Запорожского войска, коренных казаков, потомков первопоселенцев нет. Нет их больше и на всем свете.

Я убежден, что для большинства читателей, воспитанных на советских патриотических кинофильмах, таких как “Смелые люди”, “Кубанские казаки” и социалистической художественной литературе, даже эта цитата будет откровением, поскольку она многое из происходящего на оккупированных немцами территориях объясняет, в частности, массовую сдачу в плен советских солдат, огромное число беженцев уходивших на запад с немцами и чудовищные сталинские репрессии по отношению к тем, кто побывал в оккупации. Статистика же приводимая автором, мягко говоря, повергает в шок. В 1943 году в рядах Вермахта сражался против Красной Армии и погибал в боях со своими -1 миллион бывших граждан СССР. К 1945 году это число значительно увеличилось, примерно, до 2,5 миллионов. Это без учета беженцев.

Аусский исследует только часть того, что оказалось по ту, немецкую линию фронта - “Вторую казачью войну с большевиками”. Едва касаясь истории генерала Власова и его Комитета освобождения народов России, он подробно пишет о трагедии казачества, делая особый упор на то обстоятельство, что казаки, осознавая себя самостоятельным народом, пытались создать свое государство, первоначально под патронажем Германии.

Было ли это иллюзией? Читая Аусского, понимаешь, что наши знания о проблемах и реалиях Великой Отечественной войны не полны, а прежние оценки не безусловны. Только в нашей памяти одно верно – германская армия – была армией фашисткой. И если казаки, мусульмане и горцы с великими натяжками, вписывались в гитлеровскую модель мира, их, хотя бы официально, не считали “недочеловеками”, то о славянах, о русских и речи не шло. Трагедия России и казачества, оказавшегося в оккупации, в том, что немецкая армия не была армией освободительницей, а сталинский, и гитлеровский режим - схожи в своей античеловеческой сути.

Гитлеру не нужно было ни казачье государство, ни даже контролируемый анклав, поэтому одним росчерком пера, накануне гибели он подчиняет казачьи формирования Власову. Слава Богу, большинство казаков об этом так и не узнало. Ведь Донскую армию в Гражданскую войну, тоже подчинили Белой Армии Деникина, на этом гражданская война и завершилась поражением. Великая Отечественная война превратилась для казаков и их семей в одно сплошное отступление: через лед Азовского моря, по дорогам Белоруссии, Румынии, Италии, выдачей в Лиенце, и в иных местах, палачам, и гибелью большинства в лагерных зонах ГУЛАГА.

Станислав Ауский сам прошел этими страшными дорогами изгнания. Уроженец Закарпатья, он с юности связал свою судьбу с Россией и русской эмиграцией. Он служил в РОА и был переводчиком у Власова. Поэтому о многом он знает не понаслышке. Это позволяет ему, в сугубо документальной книге, подниматься до высот художественной литературы. А богатейший жизненный опыт, умение видеть проблему с разных точек зрения, информированность, и главное, его собственное участие в описываемых событиях, позволяю ему подниматься не только до значительных и очень серьезных философских обобщений, приходить к важнейшим историческим выводам и писать об этом с большой художественной силой.

Если в первой книге, Аусский, говоря о казачестве, только фиксировал представления об этом народе такими, какими они сложились на начало ХХ века, то о казаках времен второй мировой он судит по собственным воспоминаниям. Он был среди них. Он разделял их чаяния и несчастья. Соучастие, знания очевидца делают его книгу особенно ценной. А то, что он уцелел в мясорубке войны, где казаки опять, в который раз, оказались между жерновами, счастливая случайность.

Две книги Аусского заполняют тот вакуум, что существует в историческом сознании россиян и, в частности, потомков казаков, от кого десятками лет скрывалась правда. Ведь мы не знали, что там, за линией фронта, тоже - наши! Мимоходом роняет Аусский фразу о том, что когда в открытом бою встретился казачий корпус Кириченко и полк казаков Вермахта. Последние, с удивлением и облегчением, обнаружили, что в корпусе простые красноармейцы, в основном, узбеки, “казачье” только название. Разумеется, результат боя, как и столетия назад, был очевиден.

Но выть хочется, когда читаешь о том, как сходились в бою сыны России, отстаивая, что с той, что с этой стороны, интересы двух враждебных им властей. Масштабы же этой трагедии, чудовищная неотвратимость гибели сотен тысяч - непредставимы!

А историю нужно знать. Хотя и говорят, что она еще никого ничему не научила. Но, может быть, все – таки, Божьим чудом, она убережет нас, нынешних казаков, от ошибок. Хотелось бы в это верить.