КАЗАЧЬЯ ДРАМА

Шестнадцать лет назад 29 июня 1990 года в Москве прошел Учредительный съезд Союза казаков, с которого и принято отсчитывать начало, так называемого, возрождения казачества. За это время стало очень много известно о трагедии казачества. Маститые деятели искусств, политики и др. печально рассказывают о судьбе казачества в Гражданскую войну и сталинскую эпоху, с нескрываемым сочувствием, повествуют о казаках Вермахта в Отечественной войне. (По небрежению или следуя политической конъюнктуре, забывая, что и в Советской Армии тоже сражались и погибали казаки, те, что не пришли на свою землю вместе с супостатом, и спасли Родину.) Некоторые решаются робко сравнивать расказачивание с геноцидом армян и холокостом евреев, с ужасом и недоверием, утверждая, что казаки в ХХ веке понесли самые большие людские потери – уцелел, примерно, один из пятидесяти. И даже иногда оговариваются - “из всех репрессированных народов”, забывая, что казаки народом не считаются, а расказачивание началось задолго до большевиков, и оно, не прекращаясь ни на один день, а, только причудливо видоизменяясь, продолжается сегодня.

Трагедия физического, прямого истребления казаков, вроде бы завершена, но она плавно перетекла в драму скрытого расказачивания, которую современники не замечают. Основа этой драмы в том, что власть предержащие ныне, как их предшественники недавнего коммунистического и далекого имперского прошлого, старательно избегают ответа на прямой вопрос: казаки это “кто” или “что”? Иными словами казаки это этнос или сословие? Пока не будет ответа на этот вопрос, а точнее, признания казаков народом, народностью, этносом, субэтносом и т.п., поскольку этнические коренные, потомственные казаки никогда не перестанут осознавать себя не социальной, а этнической общностью, то есть, пока официально не будет признана “стойкость и живучесть казачьего субэтноса”, доказывающая, что “определяющими факторами внутреннего содержания возрождения казачества, являлись и продолжает являться национальная составляющая”, ни какое возрождение или реабилитация не произойдут. Более того, каждое новое постановление, указ, закон, без признания казаков этнической общностью, только запутывают проблему, заводя все, может быть, благие, намерения властей в тупик и порождая в ближайшем будущем неразрешимые и весьма опасные ситуации.

Итак.Если казаки – сословие, то казачество может быть возрождено только в сословном, полуфеодальном - имперском государстве. Если казачество - род занятий, это, имплицитно, заложено в указе о казачьей государственной службе, то чем казаки отличаются от иных граждан, имеющие аналогичные занятия, и для чего они, казаки, нужны? Если казачество – особый род войск, как считает, по старой имперско - коммунистической памяти, значительная часть наших сограждан, (что делать - так в школе учили, где на уроках истории и литературы. И природный, т.е. этнический казак Григорий Мелехов, по сословию - дворянин (поскольку полный Георгиевский кавалер), характеризовался как “крестьянин середняк в солдатской шинели”), то в таком роде войск сейчас нет никакой нужды, как, скажем, нет нужды в кавалерии.

Сегодня, когда есть возможность обсуждать проблему казачества, и, слава Богу, обсуждение, не всенародное, когда всякий досужий рассуждает о ней на уровне своей безграмотности. Это дело ученых, предположительно, свободных от идеологического давления. Они уже много сделали и делают, поэтому сама история казачества, а именно с нее надо начинать разговор, выглядит сегодня совсем не так, как о том писали и, увы, продолжают писать в школьных учебниках.

Опять таки, если мы признаем казаков одним из субэтносов России, Украины и анклавами в других государствах, то за основу должны принять посылку, что казаки, как всякий этнос, в основе своей, изначально, полиэтничны, и сформировались в этнос задолго до того, как на “украинах российских” появились беглые крепостные. А как же документы, где фиксируется, что “многие русские охочие людишки бежали в Дикое поле казаковать”? Отвечаю: если бы подобным образом исчислялось население Китая, то мы оставались бы в счастливом заблуждения, что в Китае живут одни беглые русские, ибо только они фиксировались, при переходе границы, как “ухожаи”, а что там дальше – в Китае – ли, в Диком поле – “поди знай”! Гуляют какие-то лихие люди, “баловни”!

Во времена, когда граница Европы и Азии проходила по Днепру, по нему же проходила и граница двух цивилизаций: лесной земледельческой и степной кочевой. Это не значит, что степняки не сеяли хлеба. Сеяли, и много, и даже вывозили через Крым в Европу, но населяли степь, волнами сменявшие друг друга, многие кочевые племена, глухо упоминаемые в античных свидетельствах, а позднее в летописях. Из этих племен, в основном, тюркских, сложилась этническая первооснова казачества, ныне смутно просматриваемая в коренных казаках, сквозь последующие этнические и культурные напластования. Но, все же сильно отличающая их, скажем, от славян Волыни и Галичины, Белоруссии и северных губерний России.

Кстати, из этого, совсем недавно, никто не делал тайны. “Происхождение малороссийских казаков таково. В XI! веке из живших по Днепру „Черкас", остатков народа „Узов-Торков" (Черные Клобуки), раньше называвшихся также "Торками" и „Берендеями", стали возникать полувоенные общины, принявшие впоследствии, название Малороссйских казаков, и в 1386 году подпавшие под власть Польши. (Арх. ист.-юрид. свед. о Рос. кн. 2, т. 1 отд. III, 1855 г.). В 1410 году в битве поляко-литовцев и русских с крестоносцами при Танненберге участвовало 37-м тысяч Малороссиских казаков.(100-й В. М. XI. I. 19). (Арх. Юг.-Зап. Рос. I. 28).”

В Грюнвальдской битве, как мы знаем ее по учебникам, эти 37 тысяч именовались - татарами. Вот они - то, на том этапе, и есть малороссийские казаки. Первое государство, под власть которого попали степняки, не Польша, а Золотая Орда. Казаки, или пра-казаки в ордынский период своей истории, составляли единую общность, о чем свидетельствует, например, названия: Чакассы на Днепре и Староческасск на Дону. Но самое главное - этих ордынцев от остальных татар отличала Православная Вера, которая и способствовала формированию их, уже казачьей, общности. Когда Золотая Орда развалилась, казаки Днепровские оказались в Крымской орде и в Польше, а казаки Донские, Яицкие, Терские и Волжские - в Ногайской, но все остались частью Православного мира.

Отчаянная многовековая степная война казаков с “католиками и басурманами”, не дала им возможности создать государство. Да и почему они, собственно, должны были его создавать? Оно совсем не обязательно для жизни этноса.

До 1709 года казаки находились в союзных отношениях то с Москвой, то с Польшей, то с Турцией, пока Петр !, создавая империю, вырезав Запорожскую сечь и утопив в крови Булавинское восстание, не присоединил к ней две первые колонии - Украину и Дон. Казаки превратились в “туземные, иррегулярные войска из районов военной колонизации” - как, на мой взгляд, совершенно точно называют их Британская энциклопедия.

Мы постоянно слышим об уникальности казачьих войск, которым нет аналогов в европейских странах. Не там ищите, господа! В Европе нет аналогов – это правда. А в Африке - зуавы и марроканцы, в Индии - сипаи и гурки Непала! “Что то слышится родное” в их храбрости, самоотверженности и доблести. Именно колониальное положение коренных казачьих войск, повлекли их последующие неоднократные переселения и образование новых войск, но главное - многочисленные бунты и восстания, кои ничем иным не объяснить!

Смена системы хозяйствования от охотничье-скотоводческого на земледельческое, повлекло изменение быта, от кочевого к оседлому, и огромный приток в степь славянского населения, которое, коренным образом изменило прежнюю этническую картину. Господствующим языком стал славянский, хотя на Дону женщины до середины Х!Х века, дома, продолжали говорить на кыпчакском языке. Основная масса переселенцев, не вливалась в казачьи общины, оставаясь крепостными, (сначала собственностью станиц, а затем казачьих помещиков), бунтами отвечала, на малейшую попытку поверстать их в казаки. Но, тем не менее, верстали! А в войсках поселенных верстали бурят, якутов, калмыков и пр. Становясь “казаками по службе”, общностью быта и воинской судьбы отделяясь от остального населения Империи, они, как и казаки имели, свойственное субэтносам, двойное национальное самосознание: русский, но казак, украинец, но козак Калмыки – потомки казаков, до сих пор с гордостью говорят, что они “бузава” - казаки! Забывая, правда, что калмыки-казаки были крещенные и почти все погибли. Кстати, существовала и дожила до 1917 года, значительная часть не войскового казачества – прямые потомки запорожских и слободских казаков, имевших соответствующие пометы в царских паспортах, но не служивших в казачьих войсках. Однако, в своей среде, казаки жестко различали “казаков по корню”, от “казаков по службе”. Это не только этническое, но и культурное различие.

Народ существует и способен к возрождению, пока существует его национальная культура. Более того, если цивилизация пала, а ее культуру усвоил, как родную, другой этнос, то этот новый этнос считает себя этническим продолжателем павшей цивилизации. Как считаем мы, нынешние, своей прародиной Киевскую Русь, хотя за тысячелетие, по утверждению историков этнографов, ни одного прямого потомка славян, того времени, ни осталось. Трагедия казачества не только в том, что оно, фактически, полностью истреблено, но еще и в том, что, явным и скрытым, постоянным расказачиванием, старательно уничтожалась культурная память и сами носители самобытной казачьей культуры.

На 1916 год в России было около 4 432 тыс. казаков войскового состояния и казачек, на 1920 уцелело около 2 миллионов. Вермахт насчитывал 110 тысяч казаков в строю. Еще более 500 тыс. ушло с немцами и, скорее всего, погибло. Но до того были коллективизация, депортация, раскулачивание. Кубанский атаман Науменко считал, что к 1941 году от физического истребления спаслось не более 10% прежнего казачьего населения Дона и Кубани. Сколько же их теперь?

В 1992 году, когда Союзом казаков, было решено считать казаками всех у кого хотя бы один родитель или дед были казаками, реализуя лозунг “Казак – это состояние духа!”. Это пресловутое “состояние духа” вызвало к жизни, например, общество “армянских казаков”, думаю, доживем до вьетнамских и негритянских, тем более что русско-японскую войну существовал китайский казачий батальон, и, как апофеоз, -“Указ о государственной казачьей службе”, где казаком считается всякий изъявивший готовность и имеющий способность к ее несению, без учета национальности, вероисповедания и даже пола.

В 1992 году, по опросам социологов, 28% жителей Ростовской области позиционировало себя как казаки. Но следует учитывать политическую обстановку того времени, отождествление казачества с радикально патриотическими партиями, а так же искренне собственные заблуждение многих опрашиваемых.

По воспоминаниям старожилов в 1935 году, когда, формально, казаков уровняли в правах с остальным населением СССР, жителям станиц вменили в обязанность носить казачью форму. В нее, безусловно, облачились представители власти, естественно, пришлые. По воспоминаниям, переселенцы из глубинных российских губерний, именуемых на Дону и Тереке “ваньки”, с готовностью нашили лампасы и гордо заявляли, немногим пережившим расстрелы и неоднократный голод, станичникам “Мы теперь казаки не хуже вас!” Казаки, естественно, в этом маскараде не участвовали. Хуже было другое. В Красной Армии возродились национальные части, и призывников из станиц стали поголовно призывать в казачьи соединения, так вот их потомки, подчас, совершенно искренне считают, что они – казаки. Не подозревая, что запечатленный на фото сталинский казак, на самом деле красногвардеец, возможно, участвовавший в расстреле станицы и поселившийся в вымороченным казачьем курене, как это было, скажем, станице Полтавской на Кубани.

По мнению этнографов проследить свою родословную, хотя бы до 5-6 поколения т.е до “царских времен” может не более 0,8-1,5% нынешних казаков. При этом не учитывается, что царское правительство, стараясь ассимилировать казаков не только старательно уравнивало их в правах с иногородним населением, но в конце Х!Х в. переселило и приписало в казаки несколько десятков тысяч бывших елисаветградских крепостных крестьян. Это этническое вливание было столь значительно, что на Дону сменилась речь и безвозвратно исчез нижне - донской диалект.

На последней переписи 140 000 граждан заявили себя казаками. Причем, со страшными конфликтами, над ними смеялись, их выгоняли с переписных участков, но они все равно писали себя казаками. Учитывая, что перепись проходила с огромными нарушениями, и сведения часто скачивались с милицейских компьютеров, это значительная цифра. Ведь, к примеру, ижорцев оказалось всего 28 человек, води – 6 человек, а казаков 140 000! Я, правда, открою тайну, что среди этих 140 000 много и не казаков, но они такими себя считают.

Проблема самоидентификации существуют во всех этнических объединениях. И в польских, и финских землячествах абсолютно все то же самое. Те же вопросы: “А кто настоящий финн, поляк?”. Поймайте любого с “лентами на кальсонах” и спросите: “хочет ли он вернуться домой?”. Он спросит – куда? Потому что он - не казак. Настоящий казак, татарин, финн, немец, из землячества, по идее, должны, прежде всего, должны хотеть вернуться домой. Землячества в местах нетрадиционного проживания должны помогать осуществить им эту мечту. Но беда этнических, коренных казаков, волею судьбы ставших “асфальтовыми казаками”, что и возвращаться - то некуда. Их дом давно не на Дону и не на Кубани. Нет дедовских хуторов, а там, где остались станицы, население в них сменилось несколько раз. Например, в Волгоградской области, в бывшем старообрядческом, поголовно, казачьем 2 округе, сегодня проживает 100 тысяч чеченцев.

В середине 90-х годов, из-за сокращения Вооруженных Сил, появилось огромное количество недавно уволенных офицеров. Не то по указанию, не то по тоске, они вдруг “вспомнили” о своих казачьих корнях. Наводнив казачьи землячества, вольно или невольно, они начали переделывать их на свой лад. Так явился лозунг “Казак без службы не казак”, и вопрос: “А кто?”, в этом случае, неуместен.

В те же годы, руководство Союза казаков, погналось за массовостью. Делалось это из самых благих побуждений. Мол, если нас станет много, то сможем войти в правительственные структуры, и защитить и тех казаков, что оказались в “ближнем зарубежье”. В казачьи организации стали принимать всех желающих. В июне 1990 года, считалось, что на Кругу присутствовали делегаты от 70 000 казаков, а к ноябрю 1990 года Союза казаков уже насчитывал 1 500 000. Я тогда предупреждал руководство Союза: “Сейчас понаберете людей, которые казаков видели только в фильме “Тихий Дон”. Очень скоро, их станет большинство, они вам докажут прямым голосованием, что вы неправильные казаки, не похожи вы на Гришу Мелехова”. При таком “поголовье” неизбежно появление в казачьих организациях сумасшедших и проходимцев, которые, как говорят на Дону, будут искать “на дерьме сметану”.

С нелегкой руки военно исторических клубов, превративших возрождение казачьего народа в игру вроде “Зарницы”, казаки облачились в лампасы и погоны. Но если для этнических казаков “справа” - национальный костюм, то для маргиналов - возможность занять нишу в социуме. Казачьи объединения стали выглядеть военизированными организациями. Это дало широчайший простор всевозможной клевете на казачество и внедрению в его ряды криминала. Народ тут же стал называть казаков “ряжеными” и, в общем, был прав. Этнические казаки, начав борьбу за возрождение, очень скоро были смыты волною не казаков.

Произошла удивительная и печальная метаморфоза. Многие атаманы, в том числе из криминала, взяв на вооружение обломки казачьих традиций, униформу и пр. получили возможность натурализоваться в новом качестве, лоббировать всевозможные указы и постановления, выступать от имени “списочного состава”. (Состоящего, правда, в основном, из случайных людей или, вообще, “мертвых душ”). Все это имеет вид “законотворчества” и “огосударствления казачества”. Как будто до этого казаки жили на Марсе и не были гражданами России. Причем, все это финансируется за счет государства. И что по этому поводу скажут налогоплательщики? Кто за эти игрища будет платить? За то, что кто-то “считает себя казаком”?

Безусловно, есть атаманы - герои, подвижники! Они стремительно пополняют список жертв, отдавших жизнь за возрождение своего народа. Но значительная часть, так называемого, “руководства” видит в идее возрождения удобный и раскрученный бренд, а казачьи организации “ЧеПком” - своим частным предприятием.

На мой взгляд, в очень немногих казачьих организациях и только в местах традиционного проживания, действительно, идет мучительный процесс реабилитации. Про возрождение говорить сложно, да непонятно, кого или что возрождать? Судя по всему, государство, не собирается возрождать казачество, как этнос, переживший геноцид. О какой политике в отношении казачества можно говорить, если в стране нет национальной политики вообще. И заметно стремление не возродить, а только “обустроить Россию”, вот только непонятно для кого?

Старая горькая казачья пословица о взаимоотношении казаков с государством гласит: “Просили станичники землицы, а им даровали на шинели петлицы!” К сожалению, она актуальна.

Правительственное программирование не простирается далее двух – трех лет, о долгосрочной перспективе и помышлять боится. Поэтому, принятый к 100 юбилею М.Шолохова “Указ о казачьей службе”, подкрепил так называемый “реестр”, позабыв или не подозревая, что в ХУ!1 веке реестр, уже был, принятый по подсказке иезуитов, Речью Посполитой, он привел к войнам Богдана Хмельницкого.

Такой же нелепостью выглядят и “казачьи войска” с идеей прикрыть казаками (какими?!) границы, скажем, от Пскова до Финляндии. Подобное заявляли совершенно выжившие из ума отставные генералы. В реальности, существует Государственная граница РФ. Ее охраняют погранвойска. И вот туда явятся ряженые, с непонятным статусом. Возникнет вопрос: а вы, собственно, кто такие и кто вас сюда звал? Или, допустим, собрали воинскую часть из лучших этнических казаков. Ее хватит две недели боев в какой-нибудь горячей точке, и наш народ останется без молодежи и без будущего…

Суета вокруг казачества, весьма прибыльная для трущихся у государственной кормушки, мешает созданию в государстве вспомогательных частей местной самообороны, национальной гвардии, как угодно, называйте, из военнообязанного гражданского населения. Готового, в случае необходимости, пополнить МЧС, погранвойска, подкрепить правоохранительные органы, занять, в случае угрозы террористических актов или экологической катастрофы или иной кризисной ситуации, заранее подготовленные посты. Туда должны призываться граждане годные и хорошо обученные, в их числе и казаки, а не маргиналы, ощутившие в себе “силу казачьего духа”.

Повторяю, проблемой реабилитации казачества, как одного из репрессированных народов, должны заниматься профессионалы, ученые и только они, потому что это очень сложно. А никаких специальных указов и законов о казачестве не нужно вообще.

Не должно быть, даже в мечтаниях, “этого сладкого слова “халява”.

Ни один народ не должен быть ущемлен или поставлен в привилегированное положение по отношению к другим народам – это не дань демократии, это условие его сохранения. И в случае признания казачества этносом, достаточно двух законов, которые давно приняты и успешно действуют Закон о национально-культурной автономии и закон о местном самоуправлении.

Иногда создается впечатление, что, сознательно выделяя, как бы, “казаков”, давая прибежище любителям дармовщины хотят натравить население на казаков. Такое уже было, когда мужики убивали казаков вилами и колами, ну и они платили тем же. Чем кончилось? Где они – казаки?

За шестнадцать лет “возрождения”, средне статистическому гражданину РФ, для коего казачья культура - песни Розенбаума и танцы Бабкиной, всякие казаки порядком надоели. Он обманулся в своих социальных ожиданиях, что вот придут, откуда-то из небытия, казаки “такие - как раньше” и спасут Россию. Он не делает разницы между коренными и ряжеными – раз ленты на штанах – казак! Для него уголовный телесериал “Атаман” - повесть о жизни современного казачества! И казачья трагедия недавнего прошлого, нынешняя драма казаков – народа – призрака, сменяется ресторанным кичем: с чубами, водкой, нагайками, криками “Любо!”, и зримо обращается в казачью комедию. Смешно… До слез.

Борис Алмазов.

К 1917 году в России существовали Амурское, Астраханское, Донское, Забайкальское, Кубанское, Оренбургское, Семиреченское, Сибирское, Терское, Уральское и Уссурийское казачьи войска, а также Якутский казачий полк МВД. Кроме того, из числа потомков первопроходцев Сибири и Дальнего Востока сохранилась особая категория т.н. “городовых казаков”, в число которых входили Красноярские, Иркутские и Камчатские казачьи сотни.

В 1935 году было снято ограничение на службу казаков в Красной Армии. К 1941 году создано несколько казачьих корпусов, личный состав которых, зачастую комплектовался из числа лиц, не имевших никакого отношения к казакам. Тем не менее, уцелевшее после Гражданской войны и репрессий казачество приняло самое активное участие в Великой Отечественной войне. Причем с обеих сторон. На стороне Германии воевали XV кавалерийский казачий корпус, а также ряд более мелких казачьих формирований, общей численностью более 100 000 чел. После сдачи в плен британским войскам они были насильственно выданы советским властям. По ялтинским соглашениям, казаков депортировали в СССР со всего мира. Значительная их часть была расстреляна, либо повешена, погибла в ГУЛАГе. Нескольким десяткам казачьих офицеров удалось вернуться на Запад после 1956 года. В связи с ликвидацией кавалерии, казачьи формирования Советской Армии автоматически прекратили свое существование.