Петр III “Кузнечик дорогой…”

Кузнечик дорогой, коль много ты блажен,

Коль больше пред людьми ты счастьем одарен!

Препровождаешь жизнь меж мягкою травою

И наслаждаешься медвяною росою.

Хотя у многих ты в глазах презренна тварь,

Но в самой истине ты перед нами царь;

Ты ангел во плоти, иль, лучше, ты бесплотен!

Ты скачешь и поешь, свободен, беззаботен,

Что видишь, всё твое; везде в своем дому,

Не просишь ни о чем, не должен никому.

1761

М.И. Ломоносов.

Про шведского короля Карла XII знают все. В смысле: уж что-нибудь да слышали! Одни поражаются тому как маршировал он со своей армией по Европе, проходя через противника, будто расклеенный нож сквозь масло, снабжение и содержание своих солдат целиком полагая на побежденных. Другие знают, что восемнадцатилетний шведский король, разбил русские войска под Нарвой в 1700 году, а в 1709 году сам был разбит под Полтавой, побывал в плену у турок, всю свою короткую жизнь воевал и был убит в Норвегии в 1718 году под стенами крепости Фредрикстен.

У Карла XII, ставшего королем Швеции в 15 лет, были сестры: Гедвига София, (ее муж Фридрих Гольштейн-Готторпский, имел на короля огромное влияние) и вторая сестра - Годвина София, чей сын Карл Фридрих был женат на цесаревне Анне Петровне – дочери Петра I – то есть на родной сестре русской царицы Елизаветы Петровны. В этом браке 10.02.1728 года родился Карл Петр Ульрих, соответственно, родной внук Петра I и внучатый племянник Карла XII. Так у смертельных врагов оказался общий потомок, который мог претендовать и на русский, и на шведский престол. Русская государыня Елизавета Петровна приходилась ему родной тетей, и русское родство, по родословной, приходилось ему, вроде бы, ближе, чем шведское.

Однако, живя вдали от России, он о ней и не помышлял. Более того, после смерти своей шведской тетки Гедвиги Софии он автоматически стал претендентом на шведский престол.

Собственно, к роли шведского короля его и готовили. Хотя, судя по всему, в герцогстве Гольштейн Готторпском учили его долго, нудно и плохо.

И вообще детство его было несчастно. Мать - дочь Петра Великого - умерла от чахотки, когда ему было три месяца, отец, когда ему едва исполнилось десять лет.

Воспитатель его гофмаршал Блюммер – классический прусский солдафон. Он установил для принца казарменный распорядок со строгими и унизительными наказаниями. Над ним глумились, запугивали и жестоко наказывали. Заступиться за сироту было некому! А мальчонка то и так родился слабеньким, многое из того, что от него требовали было ему не по силам. А наукам обучали так неумело и бестолково, что он их совершенно искренне возненавидел. Более всего латынь! Впоследствии он вышвыривал из своей библиотеки латинские книги. Он довольно сносно усвоил все, что касалось Швеции, поскольку его откровенно и целенаправленно готовили в шведские короли.

Все, кто занимается историей и культурой Швеции, подчеркивают, что в национальном сознании шведов даже сегодня присутствует синдром, называемый “русским страхом”. На подкорковом, подсознательном уровне, на уровне фобии, не испытывая ни к кому, конкретно из русских, ненависти, шведы русских боятся, что естественно не располагает к любви или даже дружбе. До сих пор, в шведском национальном сознании существует убеждение, что нет более страшного и непонятного народа, чем русские, что если “русские придут”, то они непременно либо что-то отнимут, либо убьют. Этот страх, увы, имеет историческое объяснение – Россия 106 лет воевала со Швецией. Возник “русский страх” не вчера, и вероятно не скоро пройдет, и ежели он сохранился до наших дней, то каков же он был триста лет назад, когда все еще было живо и “русский медведь” вселенским ужасом нависал над шведскими границами!

И каково же было подростку, с весьма нездоровой психикой, слабому физически и душевно, однажды узнать, что его везут в эту страшную Россию к тетке Елизавете!

Здесь, в России, среди абсолютно чужих и малопонятных ему людей, его опять принялись обучать, все также скучно и бестолково, пытаясь “перелицевать” его миропонимание. Богобоязненный лютеранин и шведский патриот по воспитанию, он вдруг должен стать православным патриотом страны, которой его с младенчества пугали и учили ее ненавидеть!

В 1742 г., его провозгласили наследником русского престола Цесаревичем Петром III Федоровичем, и принялись обтесывать на русский лад. Но академику Штейну, назначенному воспитателем будущего государя, не удалось внушить ему любовь к новому Отечеству. Кроме того, Петр 111 часто болел, потому учился плохо и неохотно. Совершенно одинокий подросток, безусловно, очень тосковал, по дому, по своему кукольному княжеству, и единственным его утешением стала скрипка, на которой, вопреки утверждению Екатерины 11, жаловавшейся ,что он “изводит ее своим пиликанием”, играл он хорошо. Он вполне мог считаться профессиональным музыкантом. В музыке цесаревич разбирался, любил играть с оркестром, благодаря ему в России появилась коллекция скрипок гениальных мастеров Гварнери, Страдивари и др.

Интересовался он и военным делом, но не как военачальник, а, скорее, как художник – постановщик, то есть, являя полную противоположность своему деду Петру I.

Если император Петр I, занимаясь "потешными войсками", учился воевать, то Петра Федоровича увлекала только внешняя сторона военной службы: красота мундиров, выправка солдат, построения, разводы караулов и т. д. Для него были привезены в Россию несколько полков солдат из Голштинии, которые и выступали в роли его "потешных войск". Это и в самом деле были войска для потехи, совершенно беспомощные в бранном деле. И сам Петр Федорович выглядел потешно: носил узкую прусскую военную форму; где рукава мундира вшивались чуть ли ни сразу от воротника – модным мужским силуэтом того времени считалась узкоплечая широкобедрая и длинноногая фигура, близкая к женской – пудра, мушки и румяна, кружева…. Женский век! Обувь Петр Федорович носил такую тесную и зашнуровывал ее так сильно, что не мог сгибать колени и принужден был ходить и садиться с вытянутыми ногами; большая шляпа (как у Фридриха Великого!) зрительно уменьшала размеры его и так маленькой головы. Не дать ни взять вылитый кузнечик, да еще на скрипке пиликал!

Едва, этому мальчишке и по возрасту, и по жизненному опыту, и по физическим данным, минуло семнадцать лет - тетка Елизавета Петровна его женила на дочери обедневшего немецкого князя Ангальт-Цербстского принцессе Софии-Фредерике-Августе, будущей государыне Екатерине II, по всем статьям полной противоположности Петру III. Состоялся брак не только совершенно нелепый, но и святотатственный!

Мать ее Иоганна-Елизавета доводилась двоюродной сестрой герцогу Карлу-Фридриху – отцу Петра III. Жених и невеста - троюродные брат и сестра! С точки зрения Православия этот брак совершенно недопустим! Но с уничтожением Патриаршества Петром Первым церковь замолчала, и уже не могла открыто противостоять явному греху, в который ввергается Государь – помазанник Божий, а вместе с ним, стало быть, и государство.

Что же заставило Елизавету и ее советчиков так торопиться с этой женитьбой? За что изуродовали жизнь этому несчастному подростку, который по всем кондициям к женитьбе был не готов и супругу свою боялся? Главных причин две: первая – Петр III мог претендовать и на шведский престол! Он, предположительно, мог стать русским царем и шведским королем одновременно, присоединив к России, без войны, по праву наследования, практически, всю Скандинавию, ибо Финляндия и часть Норвегии принадлежали Швеции, и это не считая территорий в континентальной Европе.

Правда, это учитывал и Петр III, и когда наивно запросился в Швецию, поскольку откровенно признавался, что Россию не любит, не понимает, и шведы просили Елизавету отдать им Петра III, Государыня направила в 1743 году, акт об отречении Петра III от шведского престола и таким образом эта тема была закрыта. Зачем же Петр тогда был нужен своей тетке?

Елизавета торопилась закрепить права на престол потомков линии Нарышкиных, потомков Петра Первого, поскольку еще существовала и претендовала на престол линия Милославских, та самая, откуда происходила императрицы Анна Иоанновна и ее племянница Анна Леопольдовна! В Холмогорах, а затем в Шлиссербурге сидел Иоанн VI Антонович – племянник Анны Иоанновны, и претендент на русский престол. Так сказать, наша русская “железная маска”, совершенно реальная. В отличие от вымышленного и популярного персонажа французской авантюрной литературы. Кроме него, в Европе были еще два принца, потомки Иоанна Алексеевича, имевшие права на русский престол не меньшие, чем Иван Антонович.

Он же был претендентом настолько серьезным, что Петр III став императором, инкогнито, ездил посмотреть на “секретного арестанта”. Что по этому поводу подумал и чему ужаснулся – не сказал никому, но явно прикинул судьбу несчастного сына Анны Леопольдовны на себя. Так что женили Петра Федоровича, хотя и по серьезному выбору, но весьма скоропостижно. Что же за семья получилась?

Екатерина Алексеевна (урожденная София-Фредерика-Августа Ангальт-Цербстская), была моложе супруга на год и месяц. Но мальчик в семнадцать лет и девушка в шестнадцать – не всегда ровесники! Умная, расчетливая, совершенно сформировавшаяся женщина и инфантильный, отчасти романтический, совершенно не готовый властвовать, в общем – то еще совсем подросток, являли собою странную пару.

Один из современников писал: "Этот брак был несчастлив: природа, скупая на дары молодому князю, осыпала ими Екатерину. Казалось, судьба по странному капризу хотела дать супругу малодушие, непоследовательность, бесталанность человека подначального, а его супруге - ум, мужество и твердость мужчины, рожденного для трона".

Судьба была немилосердна к Петру Федоровичу. Незадолго перед свадьбой он переболел черной оспой, которая его сильно обезобразила.

Понимал ли Петр Федорович в какой переплет попал? И вот тут, являются мысли, рисующие картину далекую от общепринятой. По моему, понимал!

“Екатерина Романовна Дашкова, ставшая впоследствии президентом Российской Академии наук, в своих "Записках" [17] пишет о весьма знаменательном разговоре со своим крестным отцом великим князем Петром Федоровичем, заметившим ее дружбу с его женой Екатериной Алексеевной: "...однажды он отвел меня в сторону и сказал фразу, которая обнаруживает простоту его ума и сердца:

- Дочь моя, помните, что благоразумнее и безопаснее иметь дело с таким простаком, как мы, (о себе государь говорит во множественном числе, как это принято по придворному этикету Б.А.), чем с великими умами, которые, выжав весь сок из лимона, выбрасывают его вон." И далее она пишет: "Я часто вспоминала эти слова впоследствии...".”

Не был этот странный государь “дурачком”, каким представляли его историки, желавшие угодить Екатерине и ее приверженцам.

Разумеется, он был чужаком в России, особенно раздражала патриотично настроенное окружение Елизаветы Петровны его открытое “западничество”. Они предлагали Елизавете передать престол, через голову Петра III его сыну Павлу Петровичу, а регентшей при нем назначить Екатерину. Но Елизавета Петровна умерла, не успев никак распорядиться на счет престолонаследия, и 25 декабря 1761 г. Петр Федорович вступил на престол под именем Петра III.

Он пытается найти опору, как бы мы сказали сегодня, в “опытных управленцах”, которые были бы ему лично сильно обязаны. Потому возвращает из ссылки Миниха, Бирона и других бывших государственных деятелей – шаг, вполне понятный. Но стране, еще слишком памятна “бироновщина”! Елизавета взошла на престол на волне ненависти к этому фавориту и временщику и русские люди его не забыли и не простили! Потому и его “освободитель” симпатий народа не обрел.

Петр III уничтожил страшную Тайную канцелярию. И за это не получил благодарности. Акция не эффектная, ни коим образом, в народное ликование не вылилась, а страх перед монаршим всесилием исчез!

Он попытался завоевать любовь и верность дворянства издав Указ от 18 февраля 1762 г., о вольности дворянской, упразднявший обязательную службу дворян, введенную Петром I.

но поскольку 6 июля, того же года, то есть, всего через пять месяцев, Петра III убили, все расположение дворянства, принявшее этот указ с ликованием, досталось Екатерине.

Эти распоряжения могли бы сделать его популярным, чуть ли не любимым государем, но, к сожалению, они даже не уравновешивали тех видимых и обсуждаемых с негодованием всей страной деяний, которые в конце концов и привели Петра III к гибели.

Он, безусловно верующий и богобоязненный человек, но оставаясь в душе лютеранином, он думал и чувствовал как иностранец, и с пренебрежением относился к православному богослужению и духовенству, закрывал домашние церкви, обращался с оскорбительными указами к Синоду. Народ, смущенный расколом, издерганный реформами Петра I относился к таким вещам не то, что болезненно, а непримиримо! Клеймо “отступник Веры Православной” равнялось смертному приговору, а Петр III его, в народной молве, получил!

Кроме того, он стал переделывать на прусский лад (с точки зрения тогдашних европейцев самый передовой) русскую армию. Этим он возбудил против себя всю армию и гвардию! Последней каплей в чашу народной неприязни стало принятия чина генерала от Фридриха !!, как истолковали это его “доброжелатели” за прямую измену России.

В последние годы царствования императрицы Елизаветы Петровны Россия вместе с союзниками участвовала в Семилетней войне и побеждала! Русская армия взяла Берлин, и прусская армия Фридриха II была уже накануне полного разгрома и капитуляции, когда умерла Елизавета Петровна. Побуждаемый своими прусскими симпатиями, Петр III тотчас после вступления на престол, отказался от участия в Семилетней войне, а также от всех русских завоеваний в Пруссии и тем спас короля. Фридрих II произвел Петра Федоровича в генералы своей армии. То, что император принял этот чин, вызвало всеобщее негодование дворянства и армии.

Петр III прислал в Сенат новый свод законов, известных под именем Кодекса Фридриха, которые Фридрих II создал для Пруссии, и дал приказ руководствоваться ими на всей территории России. Кроме того, Петр III решил воспользоваться своей властью над армией, чтобы направить ее в Голштинию для сведения старых счетов своих предков с Данией. С ликованием восприняв весть о смерти Елизаветы, которая не отпустила его в Швецию, он тут же объявил себя государем и принялся не править, а распоряжаться, не понимая, что роет себе могилу, которую ему готовили давно и очень умело.

Оппозицию в России всегда составляла Гвардия. Кого любила Гвардия – тот получал трон. Это прекрасно понимала Екатерина, перед которой был пример Елизаветы, кою, в прямом смысле вознесли на русский престол на скрещенных ружьях Преображенцы.

Екатерина планомерно завоевывала любовь гвардейцев. Она постоянно делала достоянием гласности все обиды и оскорбления, которые наносил ей Петр Федорович. как бы в отместку, за пренебрежение или за мужское бессилие мужа, (которое у громил - гвардейцев вызвало смех и презрение) она завела себе любовников, одного из которых гвардейца Сергея Салтыкова молва объявила отцом Павла Петровича.

Петр Федорович подлил масла в огонь этих слухов тем, что не признал Павла наследником. Как обстояло дело с отцовством на самом деле – может показать только генетическая экспертиза, для которой не обязательно вскрывать могилы и проводить эксгумацию – сохранились волосы Петра III, сохранились мундиры, где отыщутся следы его пота и т. п. Провести экспертизу возможно, вот только зачем? Чтобы что доказать? Чтобы кого обвинить или реабилитировать? Никто, из лежащих более двухсот лет в земле, в этом не нуждается. А на современное положение России никакой ответ никак не повлияет.

Поэтому с легким сердцем, представляю я свою версию. На мой взгляд, полное отсутствие супружеских отношений между Екатериной и Петром III слишком экзотично. Возможно, их не было в начале брака, возможно, это томило шестнадцатилетнюю Екатерину. Семнадцатилетний, отстающий в физическом развитии, подросток мог избегать исполнения супружеского долга. Происходило же такое в течении семи лет со шведским королем, который был Петру III родственником.

Но Павел родился через девять лет после свадьбы, когда Петру III минуло 26 лет, и он стал мужчиной. Ему не нравилась Екатерина, она не привлекала его как женщина и он, вероятно, не удовлетворял ее по всем параметрам, однако, это не доказательство того, что он не отец будущего государя Павла I.

Не любили они друг друга! Бывает! Екатерина презирала мужа, он ее боялся и скорее всего ненавидел, но в венчанном браке они пребывали семнадцать лет – срок достаточной для того, чтобы родить двоих детей Павла и девочку, умершую во младенчестве. Ах, Павел - от Салтыкова, девочка - от Понятовского… Может быть. Достоверно можно утверждать, например, что сын Екатерины князь Бобринский не сын Петра, потому, что того уже не было на свете, все остальное – “сумнительно”, и как гласит китайская пословица: “нет зазора между бьющим молотом и наковальней – никто не знает, что происходит между мужем и женой”.

А что касается любовников и любовниц, так ведь в этом деле Екатерина и Петр !!! оставались детьми своей эпохи, так сказать, европейского менталитета и типичного для такого менталитета поведения. Не зря же Петр III хотел развестись с Екатериной и жениться на своей фаворитке и любовнице Воронцовой. И сей акт не выглядел пустой угрозой! Екатерина прекрасно помнила судьбу своей тезки Екатерины I и судьбу законной жены Петра Первого Евдокии Лопухиной. Женщина очень умная, дальновидная до прозорливости, она легко просчитывала любой поворот событий, и в отличие от мужа, который событиям повиновался, событиями управляла. Замысел взойти на русский престол и править единовластно, не возникает внезапно!

Стать полновластной правительницей державы, про которую сама Екатерина II говорила: “Россия не страна, Россия – вселенная!”, не имея на это никакого права – мечта на грани безумия! Удел либо сумасшедшего, либо, в случае воплощения замысла, в случае удачи – гения! Должны были совпасть тысячи причин и обстоятельств, чтобы это безумие свершилось. Но как видно Россия такая страна, где именно безумные-то планы и воплощаются. А причины и обстоятельства Екатерина начала продуманно готовить задолго до того, как она возглавила дворцовый переворот.

Ах, она такая сякая! А у нее не было выбора! Получив власть в руки, Петр III бы церемониться не стал, поскольку и у него не было выхода. Два медведя , как известно, в одной берлоге не живут, даже если это медведь и медведица. Екатерина II и ее окружение давно и умело создавали, как говориться, отрицательный имидж Петру III. Она выглядела жертвой, он - истязателем, дураком и алкоголиком. Последнее неоднократно подтверждалось – в отличии, например, от братьев Орловых, и прочих “гвардионов”, внук изобретателя пресловутого “Кубка орла” в винопитии был слаб и, как говориться, “стакана не держал”. Напоить его “в стельку” было довольно просто, чем постоянно и не пренебрегали, подкрепляя это сплетней о том, что впервые “алкоголик Петр” был уличен в “пиянстве” еще аж в десять лет.

За 186 дней своего правления Петр III сумел восстановить против себя всех, а возвращением из ссылки Бирона еще и основательно напугать. При гениальном руководстве Екатерины, которая оставалась, как бы, в стороне, возник заговор. Заговорщики предполагали провозгласить государем Павла , а Екатерину сделать при нем регентшей. Идея вынашиваемая еще Елизаветой.

Но Екатерину такой минимум не устраивал. “Все или ничего!” Заручившись поддержкой 40 офицеров, командовавших 10 тысячами солдат она произвела дворцовый переворот в Петербурге, воспользовавшись тем, что в это время Петр III находился в Ораниенбауме.

Узнав о перевороте, Петр III кинулся в свой любимый Петергоф и приказал своим голштинским войскам занять оборону. Командовать назначил возвращенного из ссылки Миниха. Профессиональный боевой военный генерал-фельдмаршал Миних, понимая всю бессмысленность защиты Петергофа несколькими полками с весьма ограниченными боеприпасами, предложил переехать в Кронштадт, где находился многочисленный гарнизон и снаряженный флот. Таким образом, восставшему Петербургу можно было бы противопоставить почти равные силы

Однако и здесь Екатерина успела первой! Ее гонцы успели прибыть в Кронштадт до Петра III и уже привели гарнизон к присяге на верность Екатерине. Когда императорская яхта и сопровождавшая ее галера показались у фортов, с берега их предупредили, что, если они не повернут назад, в них будут стрелять. Пришлось поворачивать обратно. Но Петергоф к тому времени уже без боя был занят войсками императрицы, так как после отъезда Петра III голштинские войска отвели в Ораниенбаум.

Петр III высадился в Ораниенбауме. Он решил бежать в Польшу, но Елизавета Воронцова стала убеждать его обратиться с просьбой к Екатерине о разрешении им ехать вдвоем в герцогство Голштинское. Еще можно было ускользнуть, убежать, вырваться… Но Петр III всегда занимал пассивную позицию, он приказал снять пушки с позиций и распустить войска. Видя это, Миних с негодованием спросил его, ужели он не умеет умереть как император перед своим войском?

- Если вы боитесь, - продолжал он, - сабельного удара, то возьмите в руки распятие, они не осмелятся вам вредить, а я буду командовать в сражении!

Но император был внутренне сломлен, ему надоела эта Россия, ему не хотелось ни за что в ней бороться, он держался принятого решения и написал своей супруге, что оставляет ей Российское государство и просит только позволения удалиться в свое герцогство Голштинское с фрейлиной Воронцовой и адъютантом Гудовичем.

Бедный, бедный кузнечик! Он не понимал, что корону, однажды “воздев на главу” можно только с головой и снять!

В ответ Екатерина II послала ему для подписания отречение, текст которого гласил: "В краткое время правительства моего самодержавного Российским государством самым делом узнал я тягость и бремя, силам моим несогласное, чтоб мне не токмо самодержавно, но и каким бы то ни было образом правительство владеть Российским государством, почему и восчувствовал я внутреннюю оного перемену, наклоняющуюся к падению его целости и к приобретению себе вечного чрез то бесславия; того ради помыслив, я сам себе беспристрастно и непринужденно чрез сие объявляю не только всему Российскому государству, но и целому свету торжественно, что я от правительства Российским государством на весь век мой отрицаюся, не желая ни самодержавным, ниже иным каким-либо образом правительства на всю жизнь мою в Российском государстве владеть, ниже оного когда-либо или через какую-либо помощь себе искать, в чем клятву мою чистосердечную перед богом и всецелым светом приношу нелицемерно. Все сие отрицание написал и подписал своею собственною рукой".

Петр Федорович покорно переписал и подписал отречение. После чего 28 июня 1762 г. вместе с Воронцовой и Гудовичем был отвезен в Рошпу, где его содержали под арестом [57 ].

Один из историков того периода считает, что "поведение Петра III на престоле обнаруживало его душевную болезнь; поведение же во время переворота рисует его и трусом и идиотом". "Он дал прогнать себя с престола, как мальчишка, которого отсылают спать", - сказал про Петра король прусский Фридрих II.

Человек – всегда человек, может стать героем, может жертвой, может и дураком! Дурак не медицинское явление, не идиот от рождения, дурак в социальном смысле – человек не на своем месте. Ну жил бы принц Карл Ульрих Петр у себя в Голштинии, был бы наверное добрым герцогом, попивал бы винцо, играл на скрипке, таскался за фрейлинами, тискал крестьянских девок… Все как у людей! Нет! Вознесло его на такую высоту, куда он совсем не хотел и где находиться при всех своих законных правах, не имел способностей.

Лишившись трона, он не обрел вожделенный покой. И очень скоро понял ,что смерть его при дверях. Что явствует из нескольких записок к царственной супруге, интересных тем, что из них становится ясным его положение узника.

В Ропше, он попросил оставить ему скрипку, собаку и слугу - негра, что было исполнено – все лучше, чем у бедного Ивана Антоновича, которого он видел в Шлиссербурге.

Но Екатерине не нужен был свергнутый император, которого даже без его воли можно попытаться вернуть на царство. Разумеется, никакой санкции на убийство она не давала! Охотники и так ее поняли , а поняв – исполнили!

6 июля перед обедом подали водку, разлитую в рюмки, та, что предназначалась Петру Федоровичу - с ядом. Он, заподозрив неладное, пить отказался. Тогда Алексей Орлов попытался влить ему водку в рот насильно. Петр стал вырываться. На помощь к Орлову подбежали князь Федор Сергеевич Барятинский и Григорий Потемкин. Они стянули салфеткой шею императора, а Орлов обеими ногами давил ему на грудь. Соединенными усилиями они его задушили.

Немедленно после убийства, Алексей Орлов направил императрице письмо, которое она сохранила до конца своих дней, как индульгенцию, как отпущение собственного греха.

"Матушка милосердная Государыня! Как мне изъяснить, описать, что случилось: не поверишь верному своему рабу, но как перед богом скажу истину. Матушка! Готов идти на смерть, но сам не знаю, как эта беда случилась. Погибли мы, когда ты не помилуешь. Матушка, его нет на свете. Но никто сего не думал и как нам задумать поднять руки на Государя! Но, Государыня, свершилась беда. Он заспорил за столом с князь Федором (Барятинским); не успели мы разнять, а его уже не стало. Сами не помним, что делали, но все до единого виноваты, достойны казни. Помилуй меня хоть для брата. Повинную тебе принес и разыскивать нечего. Прости или прикажи скорей окончить. Свет не мил: прогневили тебя и погубили души навек"

Толково написано. Не даром? громила с проломленным пивной кружкой лицом, от того оно всегда казалось криво улыбающимся, по уму стоял вровень с матушкой Екатериной, много чело в жизни преуспел, начиная от морской победы при Чесме, депортации в Россию княжны Таракановой, до выведения орловского рысака и создания цыганских хоров. Хорошую бумагу сочинил.

Формально был наказан. От двора отослан… в Италию - поправлять здоровье. Премию получил изрядную. Пять братьев Орловых только деньгами получили семнадцать миллионов золотых рублей. – четыре государственных бюджета. Больше них получил только Потемкин – 50 миллионов.

А записка – вероятно плод совместного творчества нескольких умнейших и бессовестнейших людей целой эпохи сработала и позже.

После смерти Екатерины, Павел I, прочитав письмо, сказал князю А. А. Безбородко: "Слава Богу! Это письмо рассеяло и тень сомнения, которая могла бы еще сохраниться у меня"

Бедного удушенного “кузнечика”, нарядили в мундир голштинца, привезли в Петербург и выставили для прощания.

Через три дня его похоронили в Благовещенской церкви Александро-Невской лавры рядом с бывшей правительницей Анной Леопольдовной.

Тридцать четыре года спустя, в 1796 г., император Павел I приказал достать гроб с телом Петра III. Вместе с женой и детьми Павел присутствовал на торжественной церемонии коронования останков бывшего императора и перезахоронении их в Петропавловском соборе вместе с гробом Екатерины II.